Борьбу с отмыванием доходов надо вести чистыми руками

Опрятность — свойство каждого цивилизованного человека — не всегда приветствуется законом, особенно если чистоплотный гражданин уничтожает таким образом следы преступления. Сокрытие происхождения преступных доходов путем совершения сделок по их легализации (отмыванию) преследуется в большинстве стран мира как самостоятельное преступление.

Первоначально предполагалось, что обвинение в отмывании может быть предъявлено, когда доказан преступный характер получения доходов, но со временем такие ограничения перестали считаться обязательными. Например, Павла Бородина таскают на допросы, не смущаясь тем, что факт получения им взяток от албанского шабашника Пакколи отнюдь не установлен (необходимости установить этот факт очевидная сервильность российской прокуратуры не отменяет). Финансовое благополучие бывшего кремлевского завхоза, на службе которого в каждой стране состоят по два-три не самых низкооплачиваемых адвоката, еще не свидетельствует о его преступности, а близость гражданина к семье Ельцина не освобождает от обязанности доказать его виновность. Облегченные правила преследования отмывателей в современной Европе приобретают уже комический оттенок: так, в Великобритании бдительный директор школы успел просигнализировать компетентным органам о том, что отмыванием доходов без отрыва от учебы занимается один из его учеников российского происхождения.

Интересный почин европейских правоохранительных органов подхватила Генпрокуратура РФ: провалившись в испанском суде со своими смехотворными обвинениями в мошенничестве, она тут же предъявляет Гусинскому новое обвинение в легализации доходов, доказательствами преступного происхождения которых не располагает. В то же время мнение некоторых средств массовой информации о противоправности действий прокуратуры может оказаться слишком поспешным: дело в том, что состав преступления ст. 174 УК РФ образует легализация имущества, приобретенного незаконным путем, а не только преступным. По смыслу статьи совершение финансовых операций и других сделок с имуществом, приобретенным заведомо незаконным путем, может привести гражданина за решетку, даже если им продано имущество, полученное по недействительной сделке, что также нельзя считать законным приобретением.

Сегодня правоохранительные органы проявляют непривычное оживление: так, МВД отрапортовало о резком увеличении количества выявленных фактов легализации по сравнению с 1999 г. — на 84,9% (1784 факта в 2000 г. — «Российская юстиция» N 3, 2001, с. 77). С учетом особенностей милицейской практики можно предположить, что подобный скачок объясняется отнюдь не улучшением работы милиции под руководством бывшего министра Рушайло.

В целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных незаконным путем, в недавнем прошлом предпринимались попытки поставить под особый контроль все операции с денежными средствами в наличной форме, банковские и иные операции физических и юридических лиц при наличии обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии связи этих операций с характером деятельности лица, а также при наличии оснований считать, что с учетом сферы их деятельности и других обстоятельств сумма таких средств явно не соответствует доходам и имущественному положению физического или юридического лица: неоднократные куплю и продажу иностранной валюты в наличной форме; открытие клиентам нескольких счетов аналогичного назначения с поступлением на них денежных средств и прочее, включая помещение ценностей на хранение в ломбард. И хотя в конце апреля 2001 г. Россия ратифицировала Страсбургскую конвенцию от 8 ноября 1990 г. об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности, подписанную от имени Российской Федерации в Будапеште 7 мая 1999 г. в период премьерства Е. Примакова, ст. 174 УК РФ сохраняет силу и должна учитываться всеми участниками гражданского оборота.

Не так давно вниманию Госдумы предложен новый законопроект о противодействии отмыванию, который, как и его безвременно почивший предшественник, предполагает контроль над сделками на сумму свыше 4000 МРОТ. Полагает ли законодатель, что отмывание незаконных доходов по частям невозможно, станет ясно после рассмотрения закона в Федеральном Собрании, однако такой подход не уникален: мировая практика позволяет требовать идентификации лица, проводящего сделки на крупную сумму (свыше 50 000 франков, 25 000 гульденов, 20 000 марок и т. п.). Так называемые Вольфсбергские принципы банковской деятельности, попирая презумпцию невиновности, предоставляют банку право отказать клиенту в заключении договора, если тот не может доказать законное происхождение денежных средств или не хочет этого делать. Нетрудно заметить, однако, что первичную преступность, как раз и приносящую доходы, предлагаемый подход не затрагивает.

Преамбула Страсбургской конвенции называет в качестве цели лишение преступника доходов, добытых преступным путем. Тотальный контроль за деятельностью граждан, хотя и может осложнить жизнь преступников, таит в себе опасность того, что малоподвижные и неэффективные правоохранительные системы ввиду открывающихся перспектив сочтут борьбу с первичной преступностью необязательной. В странах, где преступным кланам предоставляется режим наибольшего благоприятствования, борьба с преступностью может стать предлогом для решения иных существенных для власти задач, а контроль над обществом — средством для их решения. Большой интерес к борьбе с отмыванием доходов проявляет, например, Нигерия, держава близкого нам уровня правопорядка, с которой Россия, с легкой руки С. Кириенко, заключила соответствующее соглашение.

Проблема отмывания преступных доходов имеет для России большое значение: по данным счетной палаты Конгресса США, только через американские банки российские компании отмыли 1,5 миллиарда долларов, а всего с 1990 г. из России вывезено около 300 миллиардов долларов. Однако далеко не все они нажиты преступным путем, часть из них просто спрятаны от реформы, хотя, несомненно, и с нарушением закона, и единый подход к этим капиталам был бы несправедливым. Часть ответственности должна принять на себя и государственная власть, никогда не выполнявшая свои конституционные обязанности по защите прав граждан и сейчас не заслуживающая слишком большого доверия, несмотря на определенные позитивные сдвиги (в очередном Послании Президента подверглись критике попытки держать капитал под стражей; как указал В. Путин, нет смысла цепляться за неработающие ограничения в валютной сфере, и Госдума доводы Президента уже учла, приняв в третьем чтении поправки в Закон о валютном регулировании, расширяющие, хотя и незначительно, перечень операций, не требующих разрешения ЦБ, например, в иностранные банки разрешено перечислять до 75 000 долларов в год на покупку ценных бумаг). Между тем борьба с легализацией преступных доходов неизбежно требует усиления контроля за жизнью общества, которое возможно и эффективно, только если властям доверяют.

Насколько именно доверяют им россияне, можно судить по ответам посетителей Интернета на вопрос «Как силовые ведомства будут бороться с отмыванием денег в России?»: 5% полагают, что «бескомпромиссно», 29% — «скорее формально». Чемпионом же стал вариант ответа «сводя счеты с политическими противниками» — его все еще избирает 61% опрошенных и, в свете последних событий, этот вариант не кажется фантастическим.