ДТП на судебных ухабах

В практике многих адвокатов есть дела, которые сначала прекращались за отсутствием вины в действиях подзащитных, а затем на основании тех же материалов передавались в суд, где подзащитным выносился обвинительный приговор. Почему так происходит? На этот вопрос на примере конкретного дела отвечает адвокат Алексей Реут.

Встретив дома Новый год, глава семьи и отец 2-х малолетних детей, назовем его Сергей, 2 января решил навестить родителей. День был морозный, но ярко светило солнце, и ничто не предвещало неприятностей. Тем более, что дорога была практически пустой, а Сергей, будучи человеком аккуратным, вел автомобиль со скоростью 50—60 км/час.

Вдруг автомобиль дернуло в сторону. Сергей попытался выровнять его и затормозить, но автомашину резко развернуло влево и выбросило на встречную полосу. К несчастью, навстречу как раз двигалась другая автомашина.

Последствия ДТП оказались очень тяжелыми: один пассажир встречной машины погиб, а еще четверым были причинены различные переломы и травмы, которые впоследствии судебно-медицинский эксперт квалифицировал как вред здоровью средней тяжести. Пострадали также все члены семьи Сергея, а сам он с тяжелыми травмами длительное время находился в больнице.

По происшествию, естественно, было возбуждено уголовное дело. Однако вскоре оно было прекращено, т.к. следствие пришло к выводу, что причиной выезда автомобиля под управлением Сергея на полосу встречного движения послужил неожиданный разрыв покрышки переднего левого колеса, чего он не мог предвидеть; не мог Сергей и избежать столкновения. При этом было отмечено, что никаких нарушений Правил дорожного движения он не совершил. Все это подтвердил в соответствующем заключении эксперт.

Поскольку такие выводы следствия не давали родственникам погибшего права требовать с Сергея компенсацию причиненного вреда, от них в органы прокуратуры пошел поток жалоб. И жалобы возымели действие. Сотрудниками прокуратуры постановление о прекращении уголовного дела было отменено и дано указание о проведении новой экспертизы. Однако она также не смогла сделать выводы о несоответствии действий Сергея требованиям Правил дорожного движения.

Уголовное дело вновь было прекращено, а затем по жалобам пострадавших и родственников погибшего опять возобновлено. Всего оно прекращалось за отсутствием в действиях Сергея состава преступления 5 раз.

При последнем возобновлении расследования по делу прокуратура дала указание провести новую экспертизу.

Проводившие ее эксперты значительную часть своего заключения посвятили рассуждениям о том, что разрыв покрышки обычно сопровождается хлопком, про который почему-то никто из пассажиров машины Сергея не говорит (хлопок просто можно было не услышать, да и следователь никого об этом не спрашивал). Кроме того, такой разрыв должен сопровождаться рывком автомобиля влево, а один из пострадавших утверждает, что машину сначала дернуло вправо, а затем влево, чего быть не должно (хотя все остальные очевидцы утверждали, что автомашину вправо не бросало). Более того, эксперты высказали предположение, что на имеющейся в материалах уголовного дела фотографии автомашины Сергея, сделанной на месте происшествия уже в темное время, покрышка находится в накачанном состоянии.

Вывод же их был таков: выезд автомобиля под управлением Сергея произошел в результате заноса, но достоверно установить его причину они не смогли.

Следователь принял эти предположения как руководство к действию и представил все дело так, что разрыва покрышки вообще не было, а авария произошла из-за нарушения Сергеем требований п.10.1 Правил дорожного движения, т.е. из-за неправильно выбранной им скорости движения. Экспертизы соответствия действий Сергея требованиям данного пункта Правил он не провел.

В результате спустя почти 2 года после аварии Сергей был привлечен к уголовной ответственности по ч.2 ст.264 УК РФ.

Почему же невиновный человек оказался виновен?

К сожалению, привлечение к уголовной ответственности после нескольких прекращений дела из-за отсутствия состава преступления в действиях обвиняемого порой происходит не потому, что получены какие-либо новые доказательства его вины или он лично чем-то неприятен прокурору либо следователю, наконец, даже не потому, что он действительно виноват в случившемся. Вынесение обвинительного заключения в подобных делах часто является своеобразной реакцией правоохранительных органов на непрекращающийся поток жалоб от пострадавших и их родственников, желанием как-то оградить себя от их претензий в дальнейшем.

Вывод этот подтверждается ходом всего дела Сергея. При последнем предъявлении обвинения и ознакомлении с материалами дела следователь вел себя очень агрессивно: говорил Сергею, что при передаче дела в суд прокурор обязательно его арестует, поэтому надо приготовить смену белья и другие вещи, необходимые при нахождении в тюрьме и т.д. Адвокату пришлось обратить внимание следователя на несоответствие материалов дела предъявленному обвинению, допущенные им при расследовании грубейшие нарушения, а также на имеющиеся в деле факты фальсификации.

В частности, на месте случившегося всегда составляется протокол технической проверки каждого транспортного средства, участвовавшего в аварии. Такой документ был составлен и на автомашину Сергея. При первом прекращении уголовного дела этот документ был следователем Сергею предъявлен и в нем был отмечен факт разрыва покрышки переднего левого колеса. Данный факт присутствовал во всех 5-ти постановлениях о прекращении уголовного дела, во всех постановлениях о назначении экспертиз и в заключениях экспертов. При последнем же рассмотрении в материалах уголовного дела оказался протокол, гласивший, что все покрышки колес автомобиля Сергея повреждений не имеют. Причем этот протокол даже не был подписан сотрудником ГИБДД (как оказалось, к тому времени он уже уволился).

При новом рассмотрении дела в суде все попытки защиты добиться вызова в суд одного из очевидцев случившегося, экспертов или назначить дополнительную экспертизу, а также приобщить к материалам дела документы, подтверждающие невиновность Сергея, окончились безрезультатно. Судья не скрывала, что все это лишнее, поскольку и так ясно, что Сергей виноват.

Потерпевшие в своих выступлениях просили не наказывать Сергея строго, чтобы он, находясь на свободе, мог выплачивать им компенсацию. Прокурор, естественно, просил признать его виновным и осудить. Помимо уверенности в виновности Сергея, «старание» прокурора в определенной степени объяснялось тем, что последнее постановление о прекращении дела отменила вышестоящая прокуратура и подчиненным необходимо было поддержать «престиж» начальства.

Однако по мере выступления защитника и его ссылок на имеющиеся в материалах дела документы настроение у судьи заметно портилось и уверенность в виновности Сергея исчезла. Хотя прения сторон закончились в середине дня и суду вполне хватало времени на принятие и оглашение своего решения, продолжение слушания было перенесено на следующий день. Понятно было, что суд взял «тайм-аут», чтобы оценить сложившуюся ситуацию и провести необходимые консультации. Тем не менее на следующем слушании Сергей все равно был признан виновным в совершении данного преступления.

Наказание ему назначили с таким расчетом, чтобы он был освобожден от него на основании амнистии. Расчет был на то, что такой вердикт суда устроит все стороны: и виновным признали, и не посадили. И этот расчет оправдался: измученный почти 2-годичным следствием и судом, Сергей не стал обжаловать приговор. Хотя последняя экспертиза, которая послужила как бы толчком для направления дела в суд, была проведена с такими нарушениями закона, что по требованию защиты суд на основании требований ч.3 ст.69 УПК РСФСР исключил ее в приговоре из числа доказательств вины Сергея.

В соответствии со ст.71 УПК РСФСР «суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием». Какое правосознание у некоторых наших судей, видно из дела Сергея.