Говорим — судья, подразумеваем — система

Прежде чем давать оценку позиции адвоката, я хотел бы привести цитату из статьи «Письмо из провинции», опубликованной в газете «Московские ведомости» (N 1, 1832 г., сборник журнала «Свисток-2»): «К стыду нашему, мы должны сознаться, что чувство чести и собственного достоинства у нас еще не развилось или, может быть, заглохло. В нашей общественной жизни мы умели соединить привычку неповиновения закону с постыдным и раболепным самоуничтожением перед всяким произволом. Избегая исполнения наших обязанностей, мы не заботимся о защите наших прав и не умеем протестовать против оскорбления нашей гражданской чести и человеческого достоинства, когда это оскорбление наносится нам без всякого повода и причины, а просто под предлогом исполнения служебных обязанностей».

Прошло 169 лет! И, к сожалению, у адвоката Москаленко предостаточно оснований вернуться к этой проблеме, т. к. она, на мой взгляд, правильно определила «юридическую атмосферу», царящую в судах и адвокатском сообществе в начале XXI века. Однако я не согласен с автором статьи в том, что защитник клиента может быть унижен судьей. Унижению подвергаются просители, а адвокаты таковыми не являются. Юрист обращается к судье как к юристу, просто у них разный процессуально-правовой статус, и они по-разному относятся к своему предназначению.

Давайте разберемся. Может ли адвокат гарантировать, что судья будет проводить судебный процесс в точном соответствии с требованиями процессуального закона и для достижения объективного юридического заключения? Судебный процесс — не только соблюдение процессуальных норм, но и умственная деятельность всех участников. В этом случае обращает на себя внимание личность судьи как активного участника, обладателя особых властных полномочий. Вынесенное им судебное решение порождает определенное правоотношение между спорящими сторонами.

Почему между адвокатом и судьей возникают враждебные отношения? И судья, и адвокат должны идти к одной цели — найти истину. Однако практика показывает, что, как правило, доминирует два вида судебных актов — решения «по понятиям» и решения «по закону».

В рассказе Е.М. Богата «Музыканты» есть один прекрасный пассаж, который я позволю себе процитировать: «Это Ремигий, — пояснил палочный мастер Тревизану, — известный судья, инквизитор из Лотарингии. Ему мерещился дьявол даже в церковных соборах. Он боялся его до обморока. И послал на костер в XVII веке ни много ни мало девятьсот колдуний. А потом решил, что он и сам колдун. И был, к собственной великой радости, тоже сожжен».

Верит ли адвокат Каринна Москаленко в то, что наш судья «к собственной великой радости» обратится в квалификационную коллегию судей и покается за изломанные судьбы невинных людей?

Речь идет не обо всем российском судебном корпусе. Встречаются высокопрофессиональные и честные судьи, которые, к сожалению, не могут в целом изменить негативное мнение граждан о нашем правосудии.

Последние 11 лет я как юрист-поверенный занимаюсь частной практикой, и мне приходится встречаться не только в Москве, но и в Брянске с разными людьми, облаченными в судебную мантию, в судах общей и арбитражной юрисдикции. Многие юристы знают, как трудно убедить клиентов в том, что даже в самой непростой финансовой или хозяйственной ситуации нужно знать и умело использовать свои обеспеченные законодательством права и уверенно требовать от суда их соблюдения, основываясь на четкой правовой позиции. Граждане, особенно предприниматели, пострадавшие от произвола «независимых от закона судей», их правовой неграмотности, а порой и продажности, чаще идут искать «неформальные способы» обеспечения своих прав. А бывает и так, что такие «неформальные способы» решения своих проблем им подсказывают адвокаты, которые, как метко заметила Каринна Москаленко, выбрали нынешнюю адвокатскую работу как «средство непыльного дохода».

В студенческие годы мне нравилась красивая легенда эпохи Возрождения о натурщице Фрине: эта очаровательная женщина обидела одного могущественного оратора, и он, чтобы отомстить, обвинил ее в безбожии; когда речь ее адвоката не возымела успеха, тот раздел Фрину, и совершенство обнаженного тела юной женщины убедило судей в ее нравственной чистоте. Прошли века, и теперь некоторые современные адвокаты раздевают своих клиентов по-иному.

Давайте вспомним! 15 апреля 1995 г. вышло Постановление Правительства РФ «Об утверждении Положения о лицензировании деятельности по оказанию платных юридических услуг». В ст.3 этого Положения были четко указаны требования к лицензиату — высшее юридическое образование и наличие не менее чем 3-летнего практического опыта работы юристом. 25 сентября 1998 г. Законом за N 158-ФЗ Правительство РФ отменило лицензирование. 15 апреля 1999 г. бывший министр юстиции П. Крашенинников своим Приказом N 68 (регистр. N 1764 от 22 апреля 1999 г.) подтвердил отмену лицензирования по оказанию платных юридических услуг. Моментально появились различные краткосрочные курсы по подготовке юрисконсультов. Получив справки об окончании таких курсов, новоиспеченные «юристы» создавали различные конторы, фонды для «оказания правовой помощи» населению. В образовавшиеся структуры хлынули уволенные по различным основаниям работники правоохранительных органов и прокуратуры. Некоторые из них, купив удостоверения адвокатов, путают тексты исковых заявлений с текстами протоколов допросов, т.е. Бальзака с бальзамом.

2 августа 1999 г. вышел Указ Президента Б.Н. Ельцина N 954 «Об утверждении Положения о Министерстве юстиции РФ». К основным функциям министерства п.37 отнесено предписание давать в установленном порядке согласие на образование коллегий адвокатов, а п.39 — «осуществлять контроль за соблюдением коллегиями адвокатов законодательства Российской Федерации, регулирующего деятельность адвокатуры»(?)

Заслуженный юрист РСФСР адвокат С. Ария жестко и справедливо заметил, что, «продолжая плодить пройдох в адвокатуре, Мин-юст способствует ситуации, когда гражданину все чаще и чаще на ушко говорят: ты мне денежку дай, я схожу куда надо, и все будет в порядке. Существующее сегодня положение есть искусственно организованное моральное разложение правосудия в целом, и адвокатуры как инструмента профессиональной помощи в частности».

Взгляды адвокатов С. Арии и К. Москаленко внутренне связаны общностью оценки состояния судебной системы и адвокатуры в России. Они справедливо отмечают отсутствие таких важных составляющих: академических знаний, морали, личного достоинства и интеллигентности поведения.

В чем же дело? Есть ли под таким утверждением какая-либо объективная почва? Кто приходит работать в суд?

Председатель Совета судей России Ю. Сидоренко бьет тревогу по поводу дефицита квалифицированных кадров и низкого образовательного уровня кандидатов на должность судей. Об этой же проблеме говорят Председатель Высшего Арбитражного Суда В.Ф. Яковлев и председатель Высшей квалификационной коллегии судей РФ А. Жеребцов.

Один из руководителей Администрации Президента России В. Сурков в интервью журналисту А. Будбергу признался: «Совершенно не секрет, что устройство нашей государственной власти неоптимально, у нее очень низкий КПД, катастрофически не хватает квалифицированных кадров — кадры вообще являются тотальной проблемой для страны, и нет никакой системы воспроизводства таковых».

В данном случае чиновникам можно верить. По наблюдениям психологов и психиатров наше государство за последние 20 лет воспитало поколение полуобразованных, равнодушных, циничных, пораженных криминальным сознанием людей, что привело к дефициту квалифицированных кадров и в судебной системе. Может ли в создавшихся условиях верховная судебная власть дать гарантию от произвола судей?

На этот вопрос попытался ответить председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев: «Гарантии от негативных явлений у нас есть. Имеются коллегии судей в субъектах РФ и Высшая коллегия, рассматривающая проступки судей. По тем или иным мотивам примерно 100 человек в год отрешаются от судейских должностей. Вместе с тем я считаю, что деятельность квалификационных коллегий судей должна совершенствоваться».

Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации» от 26 июня 1992 г. N 3132—1 предписывает: «Судья при исполнении своих полномочий… должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости». Эти слова вы не найдете высеченными на фасадах судов и тем более в залах судебных заседаний. Судья-ученый Мосгорсуда С.А. Пашин буквально понимал этот закон, за что и был выдавлен из судебного корпуса квалификационной коллегией судей.

В статье адвоката А.Г. Кучерены «Давайте с понедельника начнем правильно жить» обозначена главная составляющая правовой реформы — «это восстановление взаимного доверия государства и граждан и соответственно восстановление доверия и государства и граждан к закону». Соглашаясь с мнением адвоката, я не питаю иллюзий на предмет скорого восстановления доверия граждан к такому юридическому лицу, как наше государство, т. к. имеются веские на то причины.

Осенью 2001 г. все «законодательное и судейское братство» будет отмечать десятилетний юбилей моратория на реформу судебной системы России. Президент России В.В. Путин уже подвел промежуточный итог деятельности инициаторов судебной реформы в своем Послании Федеральному Собранию, а именно: «Законов принято даже слишком много. Многие из них дублируют друг друга, но в целом ряде случаев так и не решают поставленных задач, поскольку приняты под давлением узких — групповых или ведомственных — интересов». Мы были свидетелями, когда от имени государства принимались различные постановления, решения и законы, которые по своему содержанию и социальной направленности были изначально лишены здравого смысла, но тем не менее обсуждались и принимались. При этом законодатели придерживались самой примитивной схемы: вчера было плохо, сегодня — временные трудности, а завтра будет хорошо. Далее в своем Послании Президент отметил: «Мы практически стоим у опасного рубежа, когда судья или иной правоприменитель может по своему собственному усмотрению выбирать норму, которая кажется ему наиболее приемлемой. Как результат — наряду с «теневой экономикой» у нас уже формируется и своего рода «теневая юстиция».

Еще в 1992 г. за номером 361 от 4 апреля появился Указ Президента РФ Б.Н. Ельцина «О борьбе с коррупцией в системе государственной службы». Читаем: «Коррупция в органах власти и управления ущемляет конституционные права и интересы граждан, подрывает демократические устои и правопорядок, дискредитирует деятельность государственного аппарата, извращает принципы законности»(!)

Высшие чиновники — «юристы по должности» бросились бороться с «извращением законности». Прошло 8 лет с момента появления Указа! Два президента России говорят об одном — о тотальной криминализации эшелонов власти любого уровня, в т. ч. и судебной. Юристы искали причину этой беды в некомпетентности и непрофессионализме тех, кто разрабатывал, принимал и исполнял законы. Однако ее корни кроются гораздо глубже.

В учении о дегенерации французского психиатра Б. Мореля отмечается, что из «поколения в поколение можно наблюдать нарастающие признаки вырождения — интеллектуального, морального, физического. Оно проявляется, в частности, в бесплодии, пониженной жизнеспособности детей, глухоте, слабоумии и других психических расстройствах, многообразных отклонениях в поведении». Этот диагноз, с некоторой натяжкой можно применить и к российской действительности. Психические расстройства и многообразные отклонения в поведении людей, призванных блюсти законность, слишком очевидны. Мы можем наблюдать это даже по телевизору при трансляции заседаний государственных людей в Думе, их выступлений на митингах и в судах.

Может быть, это является причиной роста «дебильных ошибок» законодателей и исполнителей законов. Статья адвоката Каринны Москаленко затронула не только проблему взаимоотношений между адвокатами и судьями, но и состояние всей судебной системы вообще.