Не могут, что ли, прокуроры встать на защиту наших прав?

В связи с проводимой государством судебной реформой в прессе развернута широкая дискуссия по этому вопросу. В том числе многие газеты обращаются к теме о правах человека, об адвокатах и адвокатуре. Однако приглашают для таких бесед почему-то не правозащитные структуры, представителей адвокатских коллегий, других специалистов в данной отрасли права, а прокуроров. У которых, как говорится, на роду написано обвинять, а не защищать и заботиться о соблюдении прав.

Конечно, некоторые прокурорские работники ныне, может быть, в угоду времени, так сказать, в порядке приспосабливаемости, а может быть, и по каким-либо иным, известным только им одним причинам, стали чаще упоминать такие несвойственные прокуратуре термины, как «права человека», «защита человека» и т.д. Однако воспринимается все это из их уст как-то уж очень неправдоподобно, с достаточно большой долей недоверия и скептицизма.

Ведь зачастую обращение человека в прокуратуру по таким нарушениям ровным счетом ничего не дает, и нарушенные права остаются незащищенными. Прокурор, как правило, всегда стоит на стороне государственных органов, а не обиженного ими человека. Некоторые прокуроры вообще в упор не хотят видеть международные нормы и слышать о какой-то там защите прав человека, а изменения российского законодательства в этой области категорически игнорируют, делают вид, что не знают о них.

Отвечая на письма адвокатов или разъясняя законы широкому кругу граждан, такие прокуроры явно оставляют «за скобками» те из них, которые откликаются на сиюминутные запросы людей, которые дают возможность людям защищаться от неправомерных действий властей.

Сказанное можно подтвердить множеством примеров из жизни нынешней «прокурорской братии». Возьмем хотя бы один.

В одной из московских газет опубликована заметка «Право на защиту». Ее автор, старший помощник Нагатинского межрайонного прокурора Крылова Н.Я., разъясняя конституционное право гражданина пользоваться помощью адвоката при расследовании в отношении его уголовного дела, комментирует ст. 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. При этом прокурор сообщает читателям, что защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения. По делам, по которым дознание или предварительное следствие не производилось, защитник допускается с момента принятия дела судом к своему производству.

Прочитав подобное разъяснение, тот же милиционер районного ОВД (к примеру, следователь, дознаватель, участковый инспектор), разумеется, и поступит в своей деятельности, сообразуясь с этим разъяснением: ведь его пишет не кто-нибудь, а старший помощник надзирающего за законностью в районе прокурора. Авторитет, так сказать, для милиции непререкаемый.

Задержал, к примеру, орган дознания человека по подозрению в совершении преступления и поместил его в местную кутузку. Разумеется, никто при этом никакого протокола о задержании не составил. А раз нет протокола, значит, по Крыловой Н.Я., нет и правовых оснований для допуска к человеку адвоката. Пользуйся, дознаватель или следователь, предоставленной прокурором возможностью выколачивать показания с задержанного без посторонних. Выколотишь, можешь составить протокол и уж потом вызывать адвоката. Как часто именно по такой милицейско-прокурорской формуле «раскрываются» у нас преступления, организуются судебные процессы и осуждаются невиновные люди, думаю, говорить излишне.

А ведь на самом деле практика подобных задержаний Конституционным Судом РФ признана вопиющим нарушением прав человека. А ст. 47 УПК РСФСР, которую в июне 2001 г. прокомментировала прокурор Крылова Н.Я., ровно год назад тем же Конституционным Судом России была признана противоречащей многочисленным международным нормам о правах человека и Основному закону РФ (см. Постановление по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова от 27 июня 2000 г. N 11-П).

Доступ к адвокату как неотъемлемая гарантия права на защиту в случае уголовного обвинения предусмотрен ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также ст.ст. 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым каждому арестованному или задержанному сообщаются незамедлительно причины ареста и предъявляемое обвинение и обеспечивается право на безотлагательное решение судом вопроса о законности задержания и справедливое публичное разбирательство дела при предоставлении возможности защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника.

Рассматривая право обвиняемого на получение помощи адвоката как распространяющееся на досудебные стадии производства, Европейский Суд по правам человека сформулировал ряд положений, согласно которым отказ задержанному в доступе к адвокату в течение первых часов допросов полицией в ситуации, когда праву на защиту мог быть нанесен невосполнимый ущерб, является — каким бы ни было основание такого отказа — несовместимым с правами обвиняемого, предусмотренными ст. 6 (п.3 с) Конвенции о защите прав человека и основных свобод. При этом под обвинением в смысле ст. 6 Конвенции Европейский Суд по правам человека понимает не только официальное уведомление об обвинении, но и иные меры, связанные с подозрением в совершении преступления, которые влекут серьезные последствия или существенным образом сказываются на положении подозреваемого, т.е. Суд считает необходимым исходить из содержательного, а не формального понимания обвинения.

Таким образом, прокомментированные Крыловой Н.Я. положения ст. 47 УПК РСФСР, согласно которым лицо, подозреваемое в совершении преступления, получает право пользоваться помощью защитника с момента объявления ему либо протокола задержания, либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу, исходя из их буквального смысла, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием, и, следовательно, не соответствуют ст. ст. 17 (ч. 1), 21 (ч. 1), 22 (ч. 1), 48 и 55 (ч. 3) Конституции РФ.

Не любят наши прокуроры решений Конституционного Суда РФ, в которых речь идет о соблюдении прав человека, это уж точно. Но, более того, и процессуальный закон, который хоть и не сразу, но все же откликается на эти решения, стараются не замечать и действовать по старинке.

Ведь та статья УПК, которую процитировала Крылова Н.Я., еще в феврале сего года была изменена Государственной Думой РФ, а в марте эти изменения были подписаны Президентом РФ В.В. Путиным в виде закона (см. Федеральный закон РФ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 20 марта 2001 г. N 26-ФЗ.

Не знать этого «опытный и уважаемый» прокурорский работник не могла, ибо это ее работа, ее хлеб. При том — с маслом.

А по-новому (с февраля 2001 г.) ст. 47 УПК РСФСР звучит теперь так:

«Защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения, или назначения в отношении этого лица судебно-психиатрической экспертизы — с момента фактического его задержания или объявления ему постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы. В случае, если к лицу, подозреваемому в совершении преступления, применены иные меры процессуального принуждения или его права и свободы затронуты действиями, связанными с его уголовным преследованием, защитник допускается к участию в деле с начала осуществления этих мер или действий».

Думаю, читатель согласится, что в данном изложении законодательная норма выглядит несколько иначе, нежели в комментарии прокурора.

Указанным выше Законом внесены изменения и в ст. 52 УПК РСФСР, которая регламентирует правовое положение лица, подозреваемого в совершении преступления. Известно, что раньше подозреваемого могли допрашивать в качестве свидетеля сколь угодно долго, существенно нарушая при этом его право пользоваться услугами адвоката, хранить молчание и другие права. Ведь свидетель предупреждается об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, за дачу заведомо ложных показаний, он находится в зависимом положении от следователя и прокурора.

Таким способом осуществляется моральное воздействие на человека с целью получения от него признательных показаний, а зачастую совершается самооговор человека в совершении преступления, которого он фактически не совершал, или оговор другого человека. Сейчас эта лавочка закрылась.

Теперь в соответствии со ст. 52 УПК РСФСР лицо, в отношении которого на основаниях и в порядке, установленных настоящим Кодексом, возбуждено уголовное дело, признается подозреваемым. А это значит, что такое лицо вправе иметь адвоката не с момента объявления ему протокола о задержании, как это видится Крыловой Н.Я., а с момента возбуждения уголовного дела.

А теперь спросим, в чьих интересах и для чего госпожа Крылова Н.Я. так тенденциозно прокомментировала в газете важнейшие правовые нормы о процессуальном положении подозреваемых и обвиняемых лиц, их праве на защиту, а точнее, об их бесправии на эту защиту перед произволом бесцеремонно обращающегося с ними государства и его правоохранительных органов, прокуроров и судов? И зададимся еще одним вопросом: так защищает ли прокуратура права человека, как это декларирует в своих выступлениях Генеральный прокурор России господин Устинов В.В., или эта «защита» сводится к деятельности, подобной той, которую продемонстрировала нам на страницах печати «уважаемый» прокурорский работник госпожа Крылова Н.Я.?

Полагаю, что прокурор города Москвы господин Авдюков Михаил Алексеевич смог бы ответить на эти вопросы.