Проникнутый духом борьбы

Среди выдающихся адвокатов царской России Лев Куперник выделялся необычайной активностью как на судебном поприще, так и в общественной жизни. Демократ по убеждениям, он был одержим духом борьбы со всякой несправедливостью.

Куперника в свое время хорошо знали во многих уголках страны. Его имя во второй половине Х1Х — начале ХХ веков в адвокатских и общественных кругах было также популярно, как и имена Спасовича, Андреевского, Плевако. Тогда даже бытовала поговорка: «Одесский адвокат Куперник — сильнее всех Плевак соперник». Одесса в поговорке упомянута как последнее место «прописки» Куперника, где особенно ярко проявилось его дарование. А так его вполне можно назвать и киевским адвокатом, и московским.

Лев Абрамович Куперник родился 30 сентября 1845 года в г.Вильно. После окончания гимназии он поступил в Киевский университет, но из-за какого-то крамольного сочинения был вынужден покинуть альма-матер и перевестись в Московский университет. Этот «вуз» он окончил блистательно, ускоренным курсом.

Совсем юным, в девятнадцатилетнем возрасте, Куперник был определен кандидатом в судебное учреждение. Таким образом, Куперника можно с полным основанием считать самым молодым защитником в истории пореформенной России.

Свою деятельность на адвокатском поприще Куперник начал совместно с другой будущей знаменитостью — князем Урусовым. Этот тандем довольно быстро сработался, обратил на себя внимание московской общественности и занял видное место в рядах адвокатского сословия.

В 1877 году Куперник возвратился в Киев уже знаменитым адвокатом. Когда-то вынужденный покинуть этот город, он вскоре стал здесь заметной фигурой — его избрали гласным Киевской думы. Но вскоре по непонятным причинам Куперник переехал в Одессу.

Лев Абрамович был человеком большой культуры, широкого кругозора, разносторонней образованности. Слыл страстным театралом, горячим поклонником Малого театра. В Киеве создал драматическое общество. Порой и сам выходил на театральные подмостки в гриме актера. Обожал оперу. В киевском оперном театре для него была отведена специальная ложа.

Его дом был одним из лучших в Киеве. С фонтаном во дворе и большим садом. В нем постоянно гостили музыканты, актеры, певцы. Здесь часто бывали Чайковский, Шаляпин, Рубинштейн.

Куперник был женат на внучке знаменитого актера Щепкина. Правда, этот союз оказался недолговечным. Его первая дочь от этого брака — известная впоследствии актриса, а затем писательница Татьяна Щепкина-Куперник. Она со временем затмила славу отца, оказавшись востребованной советской театральной жизнью.

Как человек разносторонний Куперник активно сотрудничал с прессой. Публиковался в киевских и одесских газетах, в заграничных изданиях. Авторитет его был настолько высок, что дважды на съездах криминалистов он избирался почетным председателем.

Сфера адвокатских интересов Куперника была самой разнообразной. Он выступал в ряде банковских процессов — дело Струсберга и дело о злоупотреблениях в Харьковских земельном и торговом банках. В последнем случае ему противостоял Плевако. А в 1873 году они вместе отстаивали интересы 11 купцов, обвиняемых в принадлежности к скопческой ереси и в ее распространении.

Еще совсем юным человеком он провел защиту в чрезвычайно сложном и для маститого адвоката процессе кантониста Каумана, обвиняемого в отступлении от православия. По этому делу последовало даже специальное сенатское разъяснение.

Родной стихией адвоката была политическая защита. Однажды он написал дочери о том, что весь проникнут «живым духом борьбы с современным военно-капиталистическим, человеконенавистническим… порядком вещей».

Многие политические процессы того периода не обходились без участия Куперника. Он защищал нечаевцев, народовольцев, долгушинцев. Одинаково горячо отстаивал интересы русских и своих единоверцев в целой серии дел о еврейских погромах.

Свое адвокатское кредо исчерпывающе выразил на заседании Могилевского окружного суда, рассматривавшем в ноябре 1901 года дело об уклонении от исполнения воинской повинности 17 мещан: «Суд не училище и уроков в нем давать не следует. На нем гласно разбираются дела и вердикт присяжных представляет вердикт общественной совести. Вот почему великое общественное значение имеет не только обвинительный приговор, но еще более и оправдательный. Общее положение: кто пользуется своим правом, тот никому не вредит…»

«Человеконенавистнический порядок вещей» Куперник решительно осуждал не только в суде, но и за его пределами, пользуясь «своим правом, которое никому не вредит». В конце июня 1879 года киевский генерал-губернатор М.Чертков, подписавший за два последних месяца шесть смертных приговоров революционерам, получил редкое по своей дерзости письмо. Местная знаменитость, адвокат и театрал, изволил вразумлять его относительно несостоятельности и бесперспективности искоренения крамолы посредством смертных казней бунтовщикам. «Примерность и устрашимость смертной казни более чем сомнительна в делах политических, — наставлял могущественного царева наместника присяжный поверенный. — Преступники политические — большею частью фанатики, их смерть не пугает, они видят в ней венец мученичества и готовы на нее… Политические волнения, как бы ни были они, по-видимому, нелепы и безумны, имеют в корне какую-нибудь идею, а идеи вырубить невозможно. История показывает нам, что во все времена и у всех народов ничто не развивало так какой-либо, хотя бы самой странной, идеи, как смертная казнь ее последователей. Кровь есть самая лучшая почва в этих случаях».

Возмущенный сатрап начертал на этом послании резолюцию: «Я у него, Куперника, советов не спрашиваю и в них не нуждаюсь». А своим жандармам «посоветовал» за адвокатом отныне присматривать как за особо неблагонадежным. С этого дня царская охранка не будет сводить глаз с «крамольного» адвоката до самой его смерти, следя за его связями и вскрывая почту.

Эффект разорвавшейся бомбы в обществе произвела полемика Куперника с другим могущественным наместником, церковным — протоиереем Иоанном Кронштадтским, позволившим себе напечатать в 1903 году в «Миссионерском обозрении» статью с оправданием еврейского погрома в Кишиневе и отповедь «безбожной личности» Толстому. В письме в «Киевскую газету» Куперник открыто встал на защиту яснополянского мудреца, назвав его высоконравственным моралистом и знатоком человеческой души, «учащего людей хорошо и честно жить».

Речи Куперника в суде отличали широкая эрудиция и остроумие. В этом отношении характерно, например, его выступление на процессе по делу о гибели парохода «Владимир», матросы которого самоустранились от спасения утопающих: «С понятием о море принято связывать понятие о храбрости, мужестве, умении смотреть в лицо всякой опасности, хотя бы и смерти. К этим симпатичным качествам обыкновенно присоединяют еще два: говорят, моряки умеют хорошо пить и ругаться… Эти последние качества, быть может, и сохранены еще матросами, но о первых, разумеется, и говорить нечего… Вообще по поводу разницы между моряком «века нынешнего» и «века минувшего» преостроумно выражаться словами: прежде суда были деревянными, а люди железные, а ныне суда железные, а люди деревянные. Вот такие матросы и были на «Владимире».

Последний период жизни Куперника совпал по времени с бурными протестными выступлениями, вылившимися в первую русскую революцию. Следовали процессы за процессами, и Куперник не пропускал ни одного из них. За два последних года своей жизни он объездил всю страну, проведя это время, по существу, в поездах и на судах. Он выступал в Москве, Омске, Кишиневе, Гомеле, Киеве.

В июне 1905 года восстал броненосец «Потемкин». Его поддержал миноносец «Прут». Все 44 матроса этого корабля, бросившегося на выручку флагману революции, стали подзащитными Куперника. Как всегда, его речь в Севастопольском военном суде была блистательна. К сожалению, она оказалась последней в жизни адвоката. Еще там, в Севастополе, он почувствовал себя неважно, но поехал на другой процесс. Однако вынужден был вернуться в Одессу, где окончательно слег в постель. 29 сентября 1905 года Куперник умер от воспаления легких. Одного дня не хватило ему до своего 60-летия.