Ребёнок под присягой

Хотя присутствие ребенка в суде нежелательно, это обстоятельство не может сегодня являться основанием для воспрепятствования свободного выражения ребенком своего мнения в судебном заседании.

Семейный кодекс РФ предоставляет ребенку большие возможности в самостоятельном осуществлении и защите своих прав и интересов. Так, Кодекс предусматривает право ребенка на обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства (ст. 54); право самостоятельно обращаться за защитой своих нарушенных прав и законных интересов в орган опеки и попечительства, а по достижении 14 лет — в суд (ст. 56); право выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства (ст. 57). Однако реализация этих прав, в особенности последнего, вызывает значительные сложности в правоприменительной практике.

Право ребенка на выражение своего мнения порой подвергается необоснованным ограничениям, либо само мнение получает неправильную оценку. Особенно часто это проявляется в спорах о передаче детей на воспитание одному из родителей либо кому-то из родственников.

Основные причины такой ситуации кроются в традиционно-отрицательном отношении российских судов к участию ребенка в судебном процессе, а также в отсутствии устоявшейся судебной практики. Определенную роль играет и пассивное отношение родителей или иных законных представителей ребенка, неоказание ими необходимого содействия ребенку в реализации его прав.

Нежелание судов допускать ребенка к участию в процессе во многом основано на действовавших ранее принципах судебной практики. Из-за отрицательного воздействия судебной обстановки на психику детей их допросы допускались лишь в крайних случаях, когда невозможно было установить фактические обстоятельства по делу на основании исследования других доказательств. Так, в п.27 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 февраля 1973 г. N 3, исключенном в 1996 г., подчеркивалось, что в тех случаях, когда суд признает необходимым опросить ребенка, такой опрос следует проводить вне зала судебного заседания, в присутствии педагога либо классного руководителя, воспитателя детсткого сада и т.п. Применительно к спорам о детях отсюда делался вывод, что привязанность ребенка и его желание жить с тем или иным родителем должны выявляться органами опеки и попечительства при обследовании условий его проживания, а вызов ребенка в этих целях в суд недопустим.

Понятно, что хотя присутствие ребенка в суде действительно нежелательно, это не может сегодня являться основанием для воспрепятствования свободного выражения ребенком своего мнения в суде, поскольку было бы грубым нарушением требований ст.57 СК РФ. Напротив, суд обязан всемерно содействовать ребенку в реализации его прав. В частности, чтобы ребенок мог действительно свободно выразить свое мнение, суд должен удалить родителей из зала судебного заседания.

Однако, как уже отмечалось, применение ст.57 СК РФ вызывает сложности у судей. Например, в этой норме не определен минимальный возраст ребенка, начиная с которого он вправе выражать свое мнение. Значит ли это, что 3-летний карапуз вправе предстать перед судом? Ответ на этот вопрос позволяют дать Конституция РФ и международная Конвенция о правах ребенка 1989 г. (далее — Конвенция).

В соответствии с п.4 ст.15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Приоритет международных договоров перед нормами семейного законодательства предусмотрен и в ст.6 СК РФ. Конвенция — один из таких договоров. Пункт 1 ст.12 Конвенции предусматривает обязанность каждого из государств — участников обеспечить ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды по всем вопросам, затрагивающим его интересы. Причем взглядам ребенка должно уделяться должное внимание в соответствии с его возрастом и зрелостью. Статья 13 Конвенции, также направленная на обеспечение свободного выражения ребенком своего мнения, предусматривает исчерпывающий перечень оснований для ограничения этого права. Оно допускается лишь в случае, когда такое ограничение предусмотрено законом и необходимо для уважения прав и репутации других лиц, либо для охраны государственной безопасности или общественного порядка, либо для здоровья или нравственности населения.

С учетом вышеназванных норм Конвенции и следует применять ст.57 СК РФ. Лишь неспособность ребенка сформулировать свое мнение может рассматриваться как основание для ограничения права выразить его.

Собственно говоря, об ограничении права здесь приходится говорить весьма условно, поскольку выразить мнение в суде можно лишь посредством его устного или письменного изложения. Отсюда следует, что пока у ребенка отсутствует способность формулировать свое мнение, не возникает и само право на выражение его в суде. Представляется также, что сознанием ребенка должна охватываться также и цель выражения им своего мнения: с учетом этого мнения суд должен решить вопрос о том, с кем из родителей ребенок будет проживать.

Но как установить, способен ли ребенок сформулировать свое мнение? Думается, основной объективный критерий при решении этого вопроса — возраст ребенка. По достижении определенного возраста ребенок должен предполагаться способным сформулировать свое мнение по вопросу о месте своего проживания и воспитания. Учет этого критерия возможен путем применения в данном случае по аналогии нормы ст.28 Гражданского кодекса РФ (допустимость применения гражданского законодательства к семейным отношениям по аналогии предусмотрена в ст.5 СК РФ).

Согласно ст.28 ГК РФ ребенок по достижении 6 лет вправе самостоятельно совершать отдельные виды сделок (например, мелкие бытовые сделки). Разумно предположить, что с того же возраста он способен сформулировать и свое мнение о том, с кем из родителей ему хотелось бы проживать, осознавая при этом, перед кем и для каких целей он такое мнение выражает.Следовательно, и в судебное заседание 6-летний ребенок должен быть допущен, если он в устной или письменной форме, самостоятельно или через кого-либо из участников процесса сообщил суду о своем желании выразить собственное мнение по касающемуся его вопросу. При возникновении обоснованного сомнения в способности конкретного ребенка в возрасте 6 и более лет сформулировать и выразить свое мнение должна быть назначена соответствующая судебная экспертиза. Если в результате нее будет установлено, что данный ребенок не в состоянии сформулировать свое мнение, это должно быть отражено в решении по делу. При заслушивании мнения ребенка в суде должен присутствовать квалифицированный педагог, который может с разрешения председательствующего задавать ребенку вопросы в порядке, предусмотренном ст.173 ГПК РСФСР для допроса несовершеннолетнего свидетеля.

Однако следует помнить, что допрос несовершеннолетнего свидетеля и выражение ребенком своего мнения — это совершенно разные правовые институты. Поскольку порядок выражения ребенком мнения в гражданском процессуальном законодательстве не определен, здесь часто допускаются ошибки. Например, приглашение ребенка для выражения мнения порой отражается в протоколах судебного заседания как вызов для допроса в качестве свидетеля. Такое нарушение может послужить основанием для отмены решения в связи с существенным нарушением норм процессуального права. Необходимость допроса несовершеннолетнего в качестве свидетеля определяется судом, тогда как выражение ребенком своего мнения — это его личное неимущественное право, реализацию которого суд обязан надлежащим образом обеспечить.

Не исключено, что выразить свое мнение ребенок способен и в более раннем возрасте. Обычно в таком случае кто-либо из участвующих в деле лиц заявляет по этому поводу соответствующее ходатайство. При решении вопроса об удовлетворении или отклонении данного ходатайства суду следует выяснить мнение по этому вопросу органа опеки и попечительства, участвующего в деле. В затруднительных ситуациях суд, как и в случае с ребенком старше 6 лет, вправе назначить для выяснения вопроса о способности ребенка самостоятельно сформулировать свое мнение судебно-психиатрическую или судебно-психологическую экспертизу.

Разумеется, ни родители, ни кто-либо иной не вправе оказывать на ребенка давление с целью формирования или искажения его действительного мнения либо понуждения к его выражению. Мнение должно быть выражено свободно. Но оказание давления не следует смешивать с разъяснением ребенку его прав. Это вправе и обязаны сделать родители, а в необходимых случаях — и органы опеки и попечительства (ст.ст.8, 63, 64 СК РФ).

Проиллюстрировать эти и иные сложности, возникающие в судебной практике при рассмотрении споров о передаче детей одному из родителей, можно на примере конкретного судебного дела, в котором автор принимал участие в качестве представителя ответчика.

Истица предъявила иск к ответчику о расторжении брака и передаче ей на воспитание их 12-летнего сына. Ответчик предъявил встречный иск об оставлении сына на воспитании у него. На момент предъявления иска ребенок в течение года проживал совместно с ответчиком. Супружеские отношения между родителями давно прекратились, и места их жительства были разными. Помимо сына, у супругов была 6-летняя дочь, оставшаяся проживать с матерью. Имущественное положение супругов было примерно равным; какие-либо обстоятельства, отрицательно характеризующие личность каждого из них, отсутствовали.

Дело осложнилось тем, что в нарушение Правил регистрации и снятия граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства сын был прописан (зарегистрирован по месту жительства) сразу в двух местах: по месту жительства и отца, и матери. Поскольку факт регистрации по месту жительства является доказательством (пока не установлено обратное) проживания лица в определенном месте, к участию в деле для дачи заключения были обоснованно привлечены два органа опеки и попечительства — по обоим местам регистрации ребенка. Этим органам суд поручил выяснить ряд имеющих значение для разрешения спора обстоятельств (условия проживания, привязанность к каждому из родителей, их качества как воспитателей и т.д.), и в том числе мнение ребенка о том, с кем из родителей он хотел бы проживать. В своих заключениях органы опеки должны были выразить свое мнение о желательном с точки зрения интересов ребенка месте его воспитания.

Инспектор органа опеки по месту жительства матери вызвал ребенка для беседы к себе. В составленном этим инспектором заключении указывалось, что ребенок не выразил определенного мнения о том, с кем он хотел бы проживать. Вывод органа опеки: передать ребенка на воспитание матери.

Инспектор другого органа опеки посетил ребенка по месту его фактического проживания и в заключении указал, что ребенок выразил желание остаться на воспитании у отца. Вывод этого органа опеки: оставить ребенка на воспитании у отца.

В ходе рассмотрения дела (процесс продолжался около года) ребенок дважды передавал в суд через отца письменное заявление, в котором просил предоставить ему возможность выразить судьям свое мнение по рассматриваемому вопросу, и суд дважды немотивированно отказывал в его удовлетворении. Лишь после выявившегося расхождения во мнениях органов опеки такая возможность была ребенку предоставлена, причем родители были удалены из зала судебного заседания. В результате выражения ребенком своего мнения, сопровождавшегося уточняющими вопросами судьи, прокурора и участвующих в деле лиц, выяснилось, что ребенок хочет остаться на воспитании у отца. Приняв во внимание мнение ребенка, суд решил дело в пользу ответчика.