Дело «Совтрансавто»: нарушитель отделался испугом

Медлительность и обстоятельность — хорошо известные особенности страсбургской процедуры, которую Совет Европы не первый год старается ускорить, но она становится еще более тихой и невозмутимой, создавая ошибочное впечатление о полном порядке и благолепии в правовых системах стран — участниц Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В июле 2002 г. Европейский Суд вынес решение против должностных лиц и признал грубейшие нарушения Конвенции в деле «Совтрансавто против Украины» («БА» рассказывал о нем в №№ 16 и 20, 2002 г.).

Как, возможно, помнят читатели, российская холдинговая компания «Совтрансавто», крупный акционер украинского акционерного общества «Совтранс-авто-Луганск», подверглась испытанной в хозяйственном обороте бывшего СССР технологии размывания пакета акций. Принадлежавший российскому акционеру пакет с помощью манипуляций уменьшили с 49 до 20%, а затем и само украинское АО приказало долго жить, отказав перед смертью все имущество новому юридическому лицу «Транс Кинг» (заявителю досталось 9 тысяч долларов). Все попытки оспорить украинские технологии в арбитражных, а впоследствии в хозяйственных судах республики, естественно, не увенчались успехом — дело представляло интерес скорее тем, что в нем удалось схватить за руку носителей так называемого «административного ресурса», о котором слышали все, но мало кто располагает письменными доказательствами его существования в странах СНГ: лично президент Украины в письменной форме предложил председателю Высшего Арбитражного Суда Украины Притыке защитить национальные интересы.

Благодаря этому судьям Европейского Суда не пришлось ломать голову по поводу того, может ли судебное разбирательство на Украине считаться справедливым и беспристрастным, однако участники предпринимательского оборота в странах, где руководители таких следов не оставляют, также получили подарок в виде признания нарушения ст. 1 Протокола № 1. Несмотря на возражения государства-ответчика о своей непричастности к нарушению прав собственника — утверждалось, что эти права нарушило юридическое лицо, по обязательствам которого государство не отвечает, да Луганский совет депутатов, регистрировавший такие изменения в учредительных документах, какие хотелось украинской компании, — Суд напомнил о позитивном обязательстве Украины не допускать нарушений Конвенции акционерными обществами, органами местного самоуправления и прочими лицами, обретающимися на ее территории. Украина была вольна создать такой порядок, который обеспечил бы справедливый баланс между публичными интересами и необходимостью защиты права заявителя на уважение его собственности, однако с этой задачей не справилась. Единственная осечка заключалась в отказе Европейского Суда немедленно вынести решение о справедливой компенсации за бесчинства — было сочтено, что вопрос о ней не готов к рассмотрению. В начале октября заседание Суда по поводу компенсации наконец состоялось.

Заявитель указал, что принадлежавшая ему 49%-ная доля активов «Совтрансавто-Луганск» составляла в денежном выражении 14 921 674 доллара США. Кроме того, ему причитались дивиденды, а именно 1 388 000 долларов США (предприятие было, по-видимому, крупным и активно работающим). В обоснование своих подсчетов заявитель представил отчет оценки активов общества на 1 января 1997 г., выполненный украинской аудиторской фирмой «Форкаст».Он оговорился, что оценка выполнена по имевшимся в его распоряжении документам, т. к. более поздние данные с июня 1999 г. удерживает фактический правопреемник общества — «Транс Кинг», который отказался их выдать, несмотря на судебное требование, ссылаясь на прорыв канализации.

Заявитель не упустил случая выразить свое удивление и возмущение в связи с тем, что в экспертизе, заказанной правительством Украины аудиторской компании БДО «Баланс-аудит», хорошо заметно знакомство с этими бухгалтерскими документами, в частности с балансами «Сов-трансавто-Луганск» за 1997—1999 гг., канувших в лету украинской канализации. Правительство, таким образом, не только сумело выловить утонувшие документы, но и обеспечило доступ к ним для своих экспертов. Заявитель представил Суду две оценки активов «Совтрансавто-Луганск» на 1997 г. — по балансовой стоимости и рыночную оценку имущества.

По балансу активы общества составляли 20 659 800 гривен, что в пересчете (по курсу 1:1,72) составляло 12 012 000 долларов США, из них 3 200 000 долларов — основные средства и 8 812 000 долларов — иные активы.

Заявитель отметил, что балансовая стоимость является минимальной, полученной на основе методов подсчета советских времен. Она не соответствует реальной стоимости имущества, которое приобретено в период 1985—1993 гг. по ценам, жестко регулировавшимся государством, т. к. не переоценивалась (в советский период это было возможно только по решению правительства; возможность переоценить основные средства появилась на Украине только в мае 2000 г.). В балансе не учтена также стоимость земельного участка, который не отражался в отчетности до 1999 г.

Заявитель также ссылался на стоимость подвижного состава, состоявшего из 226 грузовиков, 280 прицепов и пр. Для определения стоимости он привлекал контракты с компаниями «Мерседес-Бенц» и «Вольво» — средняя цена грузовика, например, составляла 77 000 долларов. Амортизация основных средств на 1 января 1997 г. составляла 43,6% первоначальной стоимости, поэтому рыночная остаточная стоимость основных средств составила 21 659 172 доллара, а с учетом остальных активов 30 471 172 доллара.

Правительство, со своей стороны, не забыло указать, что государство, как видно из прошлогоднего решения Европейского Суда, непосредственного участия в лишении заявителя собственности не принимало и нарушило ст. 1 Протокола № 1 несоблюдением баланса публичного и частного интереса. Поэтому оно, по мнению правительства, не должно возмещать убытки заявителя. Правительство также утверждало, что заявитель в качестве акционера сохранял право на часть имущества общества до самой его ликвидации, он мог продать свои акции по рыночной цене и т. п. Методы оценки ущерба, примененные заявителем, совершенно некорректны, поэтому следует использовать методику аудиторской фирмы, привлеченной правительством. В частности, при оценке балансовой стоимости чистых активов «Совтрансавто-Луганск» не учтены значительные штрафы за нарушение таможенных правил. На самом деле чистые активы должника колебались от 7862,9 доллара США в 1996 г. до 4978,7 доллара на 1 января 1999 г. Такой же неправильной является оценка рыночной стоимости имущества, не учитывающая обязательств общества. Тем более тщетны надежды заявителя на получение дивидендов — чистая прибыль общества в 1996 г. составила 1,6 млн. гривен, она была израсходована на социальное развитие, выплату премий, а вовсе не на выплату дивидендов.

Взвесив все обстоятельства дела, Суд отметил, что в прошлогоднем решении действительно не установлен факт лишения заявителя собственности непосредственно властями, однако никто не освобождал государство от позитивного обязательства обеспечить справедливое судопроизводство.

Суд отметил, что принимает к сведению оценки стоимости имущества, однако затрудняется избрать лучший способ оценки или вдаваться в обсуждение размера компенсации, которую получил бы заявитель, если бы сохранил 49-процентный пакет акций. В то же время он обратил внимание на то, что правительство, критикуя метод оценки рыночной стоимости активов «Совтрансавто-Луганск», не предлагает другого. Оперируя балансовой стоимостью активов, оно ссылается на бухгалтерскую документацию, к которой заявитель не имел доступа, несмотря на требования национальных судов. Суд согласился с тем, что балансовая стоимость активов не соответствовала рыночной, приняв к сведению размер автопарка, владение крупным участком земли в промышленно развитом районе Украины и другие богатства «Совтрансавто-Луганск» — стоимость имущества доходного предприятия не могла быть такой, как указано в балансе. По поводу штрафов, которым якобы подвергалось «Совтрансавто-Луганск», Суд отметил, что правительство не представило доказательств их уплаты.

По поводу последствий уменьшения доли заявителя в уставном капитале Суд отметил утрату права решающего голоса, позволявшего реально управлять обществом. Например, за два месяца до ликвидации «Совтрансавто-Луганск» его имущество на сумму 4 млн долларов было передано обществу «Транс Кинг». Стоимость активов ликвидируемого общества составила 15 000 долларов, причем заявитель получил компенсацию в 9200 долларов.

Не имея возможности точно установить реальную стоимость имущества, Суд все же констатировал объективный факт — уменьшение доли в уставном капитале и возможности управления обществом. Было бы несправедливо, записано в решении, присуждать заявителю довольно скромную компенсацию, которая обычно устанавливается в связи с нарушениями процедурного характера, предусмотренными п. 1 ст. 6 Конвенции (см., например, Pelissier et Sassi, § 80). C другой стороны, реальное право управления обществом и контроля над его имуществом не может быть оценено непосредственно, через стоимость акций, принадлежащих заявителю. Поэтому на справедливой основе Суд присудил заявителю компенсацию материального ущерба в размере 500 000 евро.

Примерно тот же подход проявился при оценке требований о компенсации нематериального ущерба. Заявитель просил о взыскании 1 300 000 долларов. Суд сослался на ряд дел своей практики (Immobiliare Saffi c. Italie, Comingersoll S.A. c. Portugal), проанализировал возможность возникновения такого ущерба у юридического лица и счел возможным удовлетворить это требование в размере 75 000 евро. Из 153 470 долларов судебных издержек, о возмещении которых просил заявитель, Суд взыскал 50 000 евро.

Признавая сложности оценки имущества, часто являющейся камнем преткновения в хозяйственных спорах, все же нельзя не отметить, что механизм «справедливой основы» назначения компенсации Европейским Судом начинает давать сбои. Как известно, герой одной из сказок писателя Успенского имел обыкновение удовлетворять заявки на отоваривание кирпичом ровно наполовину — если просили две машины, он отпускал одну. Хотя в полной мере методика принятия решений о возмещении материального ущерба Судом не раскрывается, его гуманизм очевиден — с виновного взыскивают даже не половину, а примерно одну тридцатую — 500 000 евро при 14 млн. долларов имущественных потерь. В хитросплетениях остаточной стоимости не так просто установить реальную цену имущества, но и право управления 14-миллионным имуществом едва ли может оцениваться в 3% его стоимости, примерно столько, сколько в шутку предлагал Кисе Воробьянинову великий комбинатор — нарушителя имущественных прав эта цифра может только провоцировать. Вероятно, 3% государство-ответчик отсчитало бы заявителю без обращения в Суд и многолетнего процесса — стоило лишь хорошенько его попросить.